Свобода воли – что это? Значение свобода воли в новейшем философском словаре В какой мудрости нуждаются родители при общении со своими повзрослевшими детьми.

Свобода воли = Свобода - от времён и доселе спорный в философии и богословии вопрос о том обладают ли люди реальным контролем над своими решениями и поступками.

Свобода воли у Сократа

В древней философии вопрос возник первоначально на почве нравственно-психологической. В мысли Сократа и его ближайших последователей и преемников ещё не было нашей отвлечённой антитезы между свободой, в смысле независимости от всякого , и необходимостью, в смысле перевеса сильнейшего мотива во всяком случае.

Эти античные философы слишком были заняты внутренним качеством мотивов. Подчинение низшим, чувственным побуждениям они считали рабством, недостойным человека, а его сознательное подчинение тому, что внушал универсальный разум, было для них настоящей свободой, хотя из этого подчинения достойные и добрые действия вытекали с такой же необходимостью, с какой из подчинения бессмысленным страстям вытекали дурные и безумные поступки.

Переход от низшей необходимости к высшей, то есть к разумной свободе, обуславливается, по Сократу, истинным знанием. Все с одинаковой необходимостью ищут себе , но не все одинаково знают, в чём оно. Действительно знающий об истинном добре по необходимости его хочет и исполняет, а не знающий, принимая мнимые блага за настоящее, устремляется к ним и, по необходимости ошибаясь, производит дурные дела. А по своей воле или охотно никто не бывает дурным - χαχός έχων ούδείς.

Таким образом, нравственное зло сводилось к неразумию, а в добродетелях , по свидетельству Аристотеля, видел выражения разума - λόγους τας άρετάς ψετο είναι.

Развивается, в сущности, на той же основе; лишь в его мифах высказывается иной взгляд (С. воли прежде рождения), и ещё в Законах есть одно место с указанием на более глубокую постановку вопроса (самостоятельное начало зла, две души); но это указание не получает никакого логического разъяснения и теряется среди безыдейных подробностей старческого произведения. , входя в круг мыслей Сократа, вносит туда важные видоизменения, а вне этого круга самостоятельно ставит вопрос о С. воли в его собственном значении. В сократовском теоретическая сторона и нравственная были слиты между собой; Аристотель решительно различает их, доказывая, что для нравственного действия, кроме - и более - разумного познания, нужна твёрдая и постоянная воля. Она действует свободно через предварительный выбор (προαίρεσις) предметов и способов действия. Для того, чтобы деятельность человека имела нравственный характер, заслуживая похвалы или порицания, он сам должен быть производительным началом своих деяний, не менее чем детей. Из области свободных действий исключается не только то, что делается по принуждению (βια), но и то, что делается по неведению (βι"αγνοιαν). Но, с другой стороны, из неё исключается и все то, что прямо определено разумом и общими целями жизни. Ни то, что по разуму невозможно, ни то, что по разуму необходимо, не составляет предмета С. воли. Если бы человек был только существом разумным или чистым умом (νοΰς), он неизбежно хотел бы во всем только величайшего блага, и все его действия были бы предопределены знанием наилучшего. Но, имея, кроме ума, страстную душу, человек может для удовлетворения страсти предпочесть меньшее или низшее благо большему или высшему, в чём и состоит его свобода и ответственность. Таким образом, по Аристотелю С. воли, как обусловленная низшей стороной нашего существа, есть не преимущество человека, а лишь несовершенство его природы. Логическую возможность произвольных действий Аристотель основывает на неприменимости к будущим событиям закона исключенного третьего. Все события, необходимость коих не вытекает аналитически из принципов разума, Аристотель признавал неопределимыми и непредвидимыми заранее.

Такой взгляд облегчался для него метафизическим понятием о Божестве как чистом акте самомышления, безотносительного ко всему совершающемуся в нашем временном мире. Правда, божественный ум, помимо своей внутренней абсолютности, имеет у Аристотеля значение и Первого Двигателя; но он движет всё лишь как высшее благо или цель, сам пребывая неподвижным.

Свобода воли у Эпикура

Самым решительным приверженцем свободы воли должно признать, вопреки ходячим представлениям, Эпикура и его верного римского ученика, Лукреция. Поставляя главным интересом безболезненное и безмятежное существование единичного человека (τούτου γάρ χάριν άπαντα πράττομεν οπως μητ"αλγωμεν, μήτε ταρβωμεν), Эпикур хотел освободить человеческую душу от того представления непреложной судьбы, которое, вызывая в одних мрачное отчаяние, а в других - скорбную резигнацию, никому не даёт радостного удовлетворения. Против этого Эпикур утверждает, что мы способны к самопроизвольности и не подчинены никакой судьбе или предопределению; метафизическим основанием такого утверждения служит взятый им у Демокрита , но видоизменённый . Атомы, по Эпикуру, не представляют в своей совокупности строго механической системы движений, так как каждый из них имеет в себе силу колебания или уклонения в том или другом направлении. Душа (как у человека, так и у животных), состоя из особых, круглых атомов, наименее уравновешенных, обладает в высшей степени этой силой произвольных движений, проявляющейся здесь как свободная воля - при неопределённости универсального бытия невозможен детерминизм и в индивидуальном существовании. Прямую противоположность этому воззрению представляют стоики. Единство вселенной мыслится ими как живой воплощённый разум, заключающий в себе разумные и производительные потенции всего что существует и совершается и что, таким образом, от века предусмотрено и предопределено. Со своей точки зрения должны были признавать и признавали всякие прорицания, гадания и пророческие сны. Так как для стоиков судьба или предопределение, выражая всемирную разумность, понимается как провидение, то универсальный детерминизм не наносил ущерба внутренней свободе человека, которую стоики понимают по-сократовски, как независимость духа от страстей и от внешних случайностей. К концу древней философии свобода воли стала обычным вопросом для всех мыслителей; из многих сочинений περί είμαρμένις, de fato, более значительные принадлежат Цицерону , Плутарху , Александру Афродисийскому. Все три стараются ограничить детерминизм и отстоять свободу воли; характер рассуждений здесь - эклектический. То же нужно сказать о взглядах Плотина и другого неоплатоника, Иерокла, которые, признавая в божественном провидении первую и окончательную причинность всего совершающегося, в том числе и человеческих поступков, допускают человеческую волю, как их вторичную и подчинённую причину.

Христианская трактовка свободы воли

Новая почва для общей постановки и принципиального решения вопроса открывается в христианской идее Богочеловека, где человек находит своё полное и окончательное определение в своём личном единстве с Божеством, как и Божество вполне и окончательно проявляется лишь в своём личном единстве с человеком, причём необходимость перестает быть неволей, а С. перестает быть произволом. Но так как это совершенное соединение признается действительно данным лишь в одном лице, а для всех прочих оно есть лишь высшая цель стремлений, то главный факт христианской веры выдвигает новый вопрос: как на пути достижения этой высшей цели примиряется фактически остающаяся противоположность между абсолютностью Божьей воли и нравственным самоопределением человека, ещё не соединённого с Божеством? Здесь принцип необходимости выражается в двух новых понятиях - божественного предопределения и божественной благодати, и с этим новым, христианским детерминизмом сталкивается прежний принцип С. воли. Для общего церковного сознания христианства изначала было одинаково важно сохранить в неприкосновенности оба утверждения: что все без изъятия зависит от Бога - и что нечто зависит от человека. Согласование этих положений было всегдашней задачей богословов и христианских философов, вызвавшей множество разных решений и споров, иногда обострявшихся до вероисповедных разделений. Богословы с сильно развитым чувством христианского универсализма, как блаж. Августин в древности или Боссюэт в новые времена, намеренно удерживались от формально-законченных решений вопроса, сознавая их теоретическую недостаточность и практическую опасность. Христианские учители первых веков, как Климент Александрийский или Ориген, не углубляли существенных сторон вопроса, довольствуясь полемикой против суеверий фатализма с помощью эклектических аргументов усвоенной ими александрийской философии; эти писатели, как чистые эллины по способу мышления, если не по чувству, не могли в полной мере оценить той перестановки вопроса, которая вытекала из основного факта христианского откровения. Их философия не покрывала их религиозной веры; но, не отдавая себе ясного отчета в такой неадекватности двух сторон своего миросозерцания, они оставляли их мирно уживаться рядом.

Вопрос о С. воли возбуждается на Западе в V в. вследствие учения Пелагия и его последователей, которые, исходя из христианской истины, что в судьбе человека участвует он сам своей волей, в дальнейших рассудочных определениях этого участия слишком расширяли область индивидуальной самодеятельности в ущерб действию божественного начала, логически приходя к отрицанию других основ ортодоксальной христианской веры, а именно таинственной солидарности человечества с грехопадением в Адаме и с искуплением в Христе. Против пелагианского индивидуализма выступил блаж. Августин во имя требований христианской универсальности, которые, впрочем, в своих полемических сочинениях он нередко доводил до ошибочных крайностей детерминизма, несовместимых с нравственной свободой; впоследствии он смягчил и исправил эти ошибки. Августин самым решительным образом признает неотъемлемую естественную свободу человеческой воли, без чего невозможно было бы вменять человку никакого поступка и произносить никакого нравственного суждения. Он вносит признак свободы в само определение воли, как движения духа, никем не принуждаемого и направленного к сохранению или приобретению чего-либо - Все единичные и частные предметы воли могут быть сведены к одному всеобщему - благополучию или блаженству. Таким образом, всякой человеческой воле по существу неотъемлемо принадлежит и свобода, в смысле психической самостоятельности самого акта хотения, и единство общей окончательной цели. От этой естественной или психологической С., составляющей общую форму воли как такой, Августин отличает С. по отношению к нравственному содержанию и качеству воли, то есть С. от греха.

Здесь он различает:

1. невозможноть грешить, что принадлежит одному Богу и обозначается Августином как libertas maior;
2. возможность не грешить, или свободный выбор между добром и злом - эта libertas minor принадлежала только первозданному человеку до грехопадения, но через волю зла он потерял эту возможность добра;
3. невозможность не грешить.

Свобода к одному только злу, или, что то же, необходимость зла и невозможность добра - таково действительное состояние после грехопадения человеческой воли, когда она предоставлена самой себе. Таким образом, добро возможно для человека лишь действием божественного начала, проявляющегося в человеке и через него, но не от него. Такое действие называется благодатью. Уже для того, чтобы человек стал хотеть помощи благодати, нужно, чтобы сама благодать действовала в нём; собственными силами он не может не только делать и исполнять добро, но и желать или искать его. С этой точки зрения Августину предстояла дилемма: или допустить, что благодать действует и в язычниках, или утверждать, что их добродетели суть лишь обманчивая видимость. Он предпочел последнее. Человеческая воля всегда сопротивляется благодати и должна быть ею преодолеваема. Желая согласовать свой взгляд с общепринятым, Августин в некоторых местах своих сочинений как будто допускает, что хотя человеческая воля по необходимости сопротивляется всякому действию благодати, но что от неё зависит больше или меньше сопротивляться; но такое различение степеней не имеет здесь логического смысла, потому что меньшая степень внутреннего сопротивления добру есть уже некоторое действительное добро и, как такое, зависит исключительно от самой благодати. Последовательный августинизм держится в пределах христианского мировоззрения только одной нитью - признанием начальной доисторической свободы выбора у первозданного человека. Эта сверхвременная человеческая воля, в возможности добрая, определяется с началом времени в Адаме как действительно злая и передаётся, в процессе времён, всему его потомству, как необходимо злая. При таком положении понятно, что спасение человека зависит всецело и исключительно от благодати Божией, которая сообщается и действует не по собственным заслугам человека, а даром, по свободному избранию и предопределению со стороны Божества. Но где же в таком случае место для той действительной свободы самоопределения грешного человека к добру и злу, которая одинаково требуется и нашим внутренним сознанием, и нравственной сущностью христианства? Августин принципиально утверждает эту свободу, но отчетливого согласования её с учением о предопределении и благодати не даёт, ограничиваясь совершенно верным, но недостаточным указанием на чрезвычайную трудность задачи, вследствие чего, по его простодушному замечанию, «когда защищаешь С. воли, то кажется, что отрицаешь благодать Божию, а когда утверждаешь благодать, то кажется, что упраздняешь свободу». Защищая христианское учение о вечном осуждении греховной массы, Августин указывает, что

1) все существует окончательно для славы Божией, которая одинаково осуществляется в торжестве любви Божией спасением и блаженством добрых и в торжестве праведного гнева Божия осуждением и гибелью злых, способствующих, таким образом, и со своей стороны равновесию и гармоническому строю вселенной, и что

2) эта вечная гибель не представляется для самих гибнущих настолько тяжёлым состоянием, чтобы небытие было для них действительно предпочтительным. Эта важнейшая и плодотворнейшая мысль не получает, однако, у Августина достаточного развития. - После него происходят горячие споры между его строгими последователями, слишком склонявшимися к детерминизму, и некоторыми монахами в южной Галлии, отстаивавшими С. и склонявшимися к умеренному полупелагианству; впрочем, и те, и другие настолько искренно старались о сохранении среднего христианского пути между двумя крайностями, что главные представители обеих спорящих сторон причислены к святым как в западной, так и в восточной церкви. - Позднее, в IX в., крайний августинизм нашёл себе в Германии фанатического приверженца в монахе Готшальке, который учил о безусловном предопределении одних к добру, а других - ко злу, по беспричинному выбору Божьей воли, - за что он и подвергся церковному осуждению. Впоследствии вопрос о С. воли обсуждался Ансельмом Кантерберийским, в духе Августина и с большей полнотой - Бернардом Клервосским. Последний различает естественное хотение от вольного согласия, которое есть рассудительное движение. Только этой сознательной воле принадлежит С., которую мы чувствуем в себе хотя бессильной и плененной грехом, однако не утраченной. Человек, имея волю, волен в себе, то есть свободен; имея разум, он сам себе судья; С. выбора делает нас волящими, милость Божия - благоволящими; отними С. воли, и не будет спасаемого; отними благодать, и не будет спасающего. Этим прекрасно выражается, но не разъясняется положение дела. Опыт разъяснения мы находим у Фомы Аквинского; в богословской стороне вопроса он примыкает к Августину, в философской - к Аристотелю. Здесь главная мысль в том, что окончательная цель всех человеческих хотений и действий необходимо одна и та же - благо; но и она, как всякая цель, может достигаться неопределённым множеством разных способов и средств, и только в выборе между ними - С. человеческой воли. Из такого взгляда логически следует, что С. воли имеет лишь отрицательное основание - в несовершенстве нашего знания. Сам Фома допускает, что те или другие системы средств, или пути к высшей цели, не могут быть безразличны, и что в каждом данном случае есть лишь один наилучший путь, и если мы его не избираем, то лишь по незнанию; следовательно, при совершенном знании единой абсолютной цели выбор одного наилучшего пути к ней есть дело необходимости. Другими словами, для разумного существа добро необходимо, а зло невозможно, так как предпочтение худшего лучшему, как акт безусловно иррациональный, не допускает никакого объяснения с точки зрения философского интеллектуализма. Поэтому не случайно становится на иную почву другой великий схоласт, Дунс Скот, признававший - за пять веков до Шопенгауэра - абсолютным началом всего волю, а не ум; он утверждает безусловную С. воли в своей образцовой формуле: ничто, кроме самой воли, не причиняет акта хотения в воле.

Крайний детерминизм, осуждённый в IX веке как ересь, впервые появился вновь лишь у начинателей реформации. В XIV веке Виклеф учил, что все наши поступки происходят не по С. воле, а по чистой необходимости. В XVI в., после того как Эразм в защиту С. воли издал свои трактат «De liberо arhitrio Διατριβη, sive collatio» (Баз., 1524), Лютер выступил против него за безусловный детерминизм в трактате «De servo arbitrio» (Роттерд., 1526).

Трактовка и значение свободы воли в Каббале

Из Талмуда (трактат «Нида»): «Ангел, отвечающий за беременность, зовётся Лайла, берёт каплю (семени), представляет её перед Творцом, и говорит Ему: «Владыка мира, что будет с каплей этой? Герой или слабый человек, мудрец или глупец, богач или бедняк?» Однако «грешник или праведник?» - не говорит, а дано это избрать человеку»

Праведность - это слияние с Творцом тождественностью свойств. А это означает, как пишет Бааль Сулам в статье «Свобода воли» , что «нет у человека никакого желания приобрести что-либо для самого себя, и наслаждается он только в той степени, в которой доставляет этим удовольствие Творцу», поскольку свойство Творца - наслаждать творения. Праведник свободен от власти эгоизма над собой. Более того - он властвует над своим эгоизмом, использует его, чтобы принести радость Творцу, и только это является настоящей свободой.

Выбор пути праведника

Человек никогда ничего в своей жизни не выполняет по собственной воле. Весь его путь предопределен. Свободным является лишь только осознание необходимости слияния с Творцом тождественностью свойств, согласие человека с тем окружением, жаждущим обрести свойство праведности, на которое ему указал Творец. Соглашаясь с соратниками, стремящимися к раскрытию смысла в жизни и обретению свойства отдавать, человек тем самым выбирает их себе в качестве окружения, выбирает, под каким влиянием находиться. Свобода – это укрепиться в том, на что указывает Творец, и не сворачивать в сторону. Человек должен лишь сберечь себя. Он как бы постоянно кричит: «Держи меня, держи меня!», - чтобы Творец держал его за руку, - и тогда не нужно ничего другого. Человек ничего не совершает: «Где эта дорога? Я сейчас по ней пойду!» – это не его выбор. Все готово, и это тоже. Строить ступени продвижения, планировать, улучшать свою природу – все это не во власти человека. Человек не знает, кто он и что будет дальше. Человеку нужно дать лишь согласие: «Я хочу», - как ребенок. И этого достаточно!

Свобода воли у Лютера

По Лютеру , Свобода воли есть вымысел (figmentum) или пустое название без действительного предмета. «Бог ничего не предузнает случайным образом, но все неизменной, вечной и безошибочной волей предусматривает, предустановляет и исполняет. Этой молнией повергается и совершенно стирается С. воли. Отсюда непреложно следует: все, что мы делаем, все, что происходит, хотя и кажется нам случайным и отменимым, воистину, однако, совершается необходимо и неизменно, если смотреть на волю Божию». Этим не упраздняется воля, потому что абсолютная необходимость не есть то же, что внешнее принуждение.

Мы сами, непринужденно, хотим и действуем, но по определению высшей, абсолютной необходимости. Мы бежим сами, но лишь туда, куда правит наш всадник - или Бог, или дьявол. Предписания и увещания закона, гражданского и нравственного, доказывают, по Лютеру, то, что мы должны, а никак не то, что мы можем делать. Наконец, Лютер доходит до утверждения, что Бог производит в нас как добро, так и зло: как Он нас спасает без нашей заслуги, так и осуждает без нашей вины. - Таким же детерминистом выступает и Кальвин, утверждающий, что «воля Божия есть необходимость вещей». Бог Сам действует в нас, когда мы делаем добро, и через орудие своё, сатану, когда мы делаем зло. Человек грешит по необходимости, но грех не есть для него что-нибудь внешнее, а сама его воля. Такая воля есть нечто косное и страдательное, что Бог гнет и ворочает, как Ему угодно. Это учение обоих глав протестантства о полной пассивности человеческой воли, будто бы не оказывающей совсем никакого содействия возбуждениям Божьей благодати, и о том, что С. воли после грехопадения Адама есть пустое имя или «вымысел сатаны», было осуждено с католической стороны 4-м и 5-м канонами Триентского собора. Главная оппозиция протестантскому детерминизму вышла из основанного для борьбы с реформацией ордена иезуитов. К нему принадлежал Молина (которого не следует смешивать с Молиносом; см. ниже), автор трактата: «Liberi arbitrii cum gratiae donis concordia» (Лиссабон, 1588). Его теория, за которой осталось название молинизма, зиждется на различении трёх родов всеведения Божия.

1. Бог чисто мысленным образом знает все логически возможное, хотя бы оно никогда не было и не имело быть;
2. чистым видением Он усматривает все, что есть, было и будет, и
3. кроме этих двух общепризнанных способов есть ещё нечто среднее, в случаях, когда предвидится нечто не только возможное вообще, но необходимо имеющее произойти, если будет исполнено определённое ближайшее условие.

В пояснение Молина приводит из книги Царств рассказ о царе, вопрошавшем через первосвященническое прорицалище, возьмёт ли он неприятельскую крепость? Ответ был получен такой: возьмёт, если пойдёт на приступ немедленно. Он не пошёл, и крепость осталась не взятой. Ясно, что условное будущее этого прорицания (возьмёт) при исполнении условия (если пойдёт) было бы необходимо, а при неисполнении становилось невозможным; следовательно, ни в каком случае его познание не имеет своим предметом простую возможность, а нечто или большее, или меньшее её.

Ближайшее же или последнее условие исполнения или неисполнения того, что Бог познаёт этим средним знанием, есть то или другое самоопределение человеческой воли, которое происходит ни потому, чтобы Бог его предузнал как необходимое, а происходит свободно и предузнаётся Богом как такое: Для лучшего, чем в молинизме, соглашения этого взгляда с христинским учением о благодати Суарес, в своём соч. «De Divina Gratia» (Лион, 1620), придумывает теорию конгруизма, согласно которой Бог, предвидя «средним знанием» все будущие поступки всех существ, сообщает свою действенную благодать лишь в тех случаях, когда её действие может происходить без уничтожения свободной человеческой воли. Это учение иезуитов, направленное против лютеран и кальвинистов, вызвало в самой католической церкви противодействие со стороны томистов и августинцев, стоявших за умеренный детерминизм. По мнению томистов, человеческая свобода существует, но лишь в прямой и полной зависимости от благодатной воли Божией: мы свободны, когда и поскольку Бог хочет, чтобы мы были свободны. Августиниане поясняют это так, что действенная благодать Божия даром сообщает избранным такое высокое наслаждение в добре, что оно становится для них неодолимо привлекательным, делая их согласие на Божью волю совершенно необходимым, что не уничтожает, однако, свободы, так как разумная воля все-таки обсуждает и совещается в себе, решиться ли ей на согласие или на противодействие; но так как её решение уже предопределено действенной и достаточной (sufficiens) благодатью, то С. в собственном смысле здесь не может быть, а возможна лишь отчетливая сознательность хотения и действий. Спорящие стороны обвиняли одна другую в ереси; дело дошло до Ватикана, где, после долгого и сложного разбирательства относящихся сюда вопросов (под общим обозначением De auxiliis gratiae), было решено, что воззрения различных школ и орденов в католической церкви на С. воли и благодать допустимы как необязательные теологические мнения, с предписанием воздерживаться от взаимных нападений и обвинений. Допуская детерминизм томистов, церковная власть иначе отнеслась к более решительному выражению этого взгляда в книге епископа Янсена: «Augustinus». Здесь утверждается, что после грехопадения человек лишён всякой С. выбора между добром и злом и вовсе не может сопротивляться злой похоти. Все, чего хочет или что делает павший человек, есть по необходимости один грех; мы свободны выбирать только между различными видами греха, но степень греховности всегда одна и та же для всех людей во всем, что они делают от себя. Единственный и всецелый источник добра для человека есть благодать Божия, необоримая для человека. В этом пункте различие Янсена от Лютера и Кальвина заключается лишь в выражении: он говорит: «Никогда не борется» там, где они говорят: «Не может бороться». Несколько тезисов, извлеченных в Риме из книги Янсена, были осуждены церковью как еретические и автору предъявлено было требование отказаться от них. В это время он умер, а его ученики, во главе которых стал Арно, образовали особую школу и вызвали сильные смуты, волновавшие католическую церковь Франции в XVII и XVIII вв. Своё церковное положение янсенисты защищали утверждением, что признанные ересью тезисы из «Augustinus» не находились в этом сочинении в том смысле, в каком они осуждены, так что церковная власть погрешила если не относительно догмата, то относительно факта. Защитником янсенистов выступил знаменитый Блез Паскаль.

Кроме этого раскола внутреннюю связь с вопросом о С. воли имела и другая церковная смута, волновавшая Францию в конце XVII и начале XVIII вв. - спор о квиетизме. Испанский мистик Молинос в своём «Духовном Путеводителе» излагал учение о внутренней или духовной молитве, выражающей высшую, совершенную степень христианского настроения. Она состоит в полной пассивности человеческой души, во всецелом отдании себя в руки Божии или в окончательном уничтожении человеческой воли. Такое совершенство исключает всякие акты этой воли, хотя бы направленные к вечному благу или к единению с Богом. Раз приобретенное полной отдачей себя Богу и полным отказом от всякой своей воли, совершенство души уже ничего не требует для своего сохранения и ни в каком случае не теряется. На этой высшей степени душа не должна ни усиленно способствовать или содействовать Божьей благодати, ни усиленно бороться с искушениями похоти; её совершенство хотя бы человек вовсе не думал о Боге и вечной жизни, хотя бы он грешил и спал нравственно и физически, непрерывно сохраняется в высшей части души, нераздельно соединённой с Богом, тогда как низшая, совершенно обособленная, предается вполне всем движениям похоти. Взгляды Молиноса были общедоступно изложены в книге известной мистической писательницы Гюйон: «Moyen court et très facile pour l’oraison». Главным защитником квиетизма был Фенелон, особенно в своих «Explications des maximes des saints», a главным противником - Боссюэт, который, кроме множества полемических сочинений, действовал и практически - своим влиянием в Риме для церковного осуждения квиетизма, чего и достиг. Фенелон был принужден к ретрактации. Боссюэту принадлежит также и общее исследование о С. воли - «Traité du libre arbitre», где главная мысль та, что две противоположные истины - С. воли и всемогущества Божией благодати - имеют самостоятельные основания, настолько твёрдые, что если бы даже нам и не удалось понять возможность их соединения, то это не давало бы нам права жертвовать одной из них: мы должны крепко держать оба конца связывающей их цепи, хотя бы середина её ускользала из наших рук или от нашего взгляда. - В то время как вопрос о С. воли был предметом горячих споров между различными направлениями католической теологии, причём новые, оппозиционные движения (янсенизм, квиетизм) приближались к детерминизму протестантской мистики и догматики, в самом протестантстве произошла в XVII в. резкая реакция против этого детерминизма, причём теологическая партия арминиан (в Голландии) открыто вернулась к принципам древнего пелагианства. Против них воооружились сторонники Кальвинова религиозного фатализма - гомариты, и раздор этих двух партий вышел за пределы богословской полемики. С XVIII века большинство протестантских богословов уже не считает для себя обязательными по этому предмету взгляды первых реформаторов, и servum arbitrium перестает быть догматом.

Свобода воли в философии Нового времени

В новой философии вопрос о С. воли получает особое значение в системах Спинозы, Лейбница и Канта, к которому в этом отношении примыкают Шеллинг и Шопенгауэр, с одной стороны, Фихте и Мэн де Биран - с другой. Мировоззрение Спинозы есть тип чистейшего «геометрического» детерминизма. Явления физического и психического порядка с обусловленной необходимостью определяются природой протяженного и мыслящего существа; а так как это существо поистине одно, то все в мире существует и происходит в силу одной общей необходимости, всякое изъятие из которой было бы логическим противоречием. Все хотения и действия человека необходимо вытекают из его природы, которая сама есть лишь определённое и необходимое видоизменение (mоdus) единой абсолютной субстанции. Представление о С. воли есть лишь обман воображения при недостатке истинного познания: если мы чувствуем себя свободно хотящими и произвольно действующими, то ведь и камень, с механической необходимостью падающий на землю, мог бы считать себя свободным, если бы имел способность самочувствия. Строгий детерминизм, исключающий всякую случайность в мире и всякий произвол в человеке, естественно требовал от Спинозы отрицательной оценки этических аффектов, связанных с мыслью о том, что нечто происходящее могло бы не происходить (сожаление, раскаяние, чувство греховности). - Лейбниц, не менее Спинозы отвергающий С. воли в собственном смысле, или так наз. liberum arbitrium indifferentiae, утверждает, что все окончательно определяется волей Божей в силу нравственной необходимости, то есть добровольного избрания наилучшего. Изо всех возможных миров, заключённых в уме всеведущем, воля, руководимая идеей добра, избирает наилучший. Этого рода внутренняя необходимость, отличная от геометрической или вообще интеллектуальной необходимости спинозизма, неизбежно требуется высшим совершенством божествннного действия: Necessitas quae ex electione optimi fluit, quam moralem appello, non est fugienda, nес sine abnegatione summae in agendo perfectionis divinae evitari potest. При этом Лейбниц настаивает на той, не имеющей существенного значения мысли, что несмотря на нравственную необходимость данного выбора, как наилучшего, остается отвлечённая возможность другого, как не заключающая в себе никакого логического противоречия, и что, следовательно, наш мир, абсолютно говоря, должен быть признан случайным (contingens). Помимо этой схоластической дистинкции, детерминизм Лейбница существенно отличается от спинозизма тем, что мировое единство, по воззрению автора монадологии реализуется в совокупной множественности единичных существ, имеющих собственную действительность и постольку самостоятельно участвующих в жизни целого, а не подчиненных только этому целому, как внешней необходимости. Притом в самом понятии единичного существа, или монады, Лейбниц выдвинул признак деятельного стремления (appetitio), вследствие чего каждое существо перестает быть страдательным орудием, или проводником общего мирового строя. Допускаемая этим воззрением С. сводится к собственной природе каждого существа как жизнедеятельного, из самого себя органически развивающего своё содержание, то есть все прирождённые ему физические и психические потенции.

Таким образом, здесь дело идёт только о воле существа как производящей причине (causa efficiens) его действий, а никак не о его С. по отношению к формальным и конечным причинам (causae formales et с. finales) его деятельности, которые и по Лейбницу с безусловной необходимостью определены идеей наибольшего блага в представлении самой монады, а в уме абсолютном - идеей наилучшего согласования всех прошедших, настоящих и будущих деятельностей (предустановленная гармония).

Свобода воли у Канта

Совершенно новую постановку получает вопрос о свободе воли у Канта. По его воззрению, причинность есть одна из тех необходимых и всеобщих форм представления, по которым наш ум строит мир явлений.

По закону причинности, всякое явление может возникнуть только в виде следствия другого явления, как его причины, и весь мир явлений представляется совокупностью рядов причин и следствий. Ясно, что форма причинности, как и все прочие, может иметь силу лишь в области законного её применения, то есть в обусловленном мире явлений, за пределами которого, в сфере бытия умопостигаемого (ноумены), остается возможность С. Об этом запредельном мире нам ничего теоретически не известно, но практически разум открывает нам его требования (постулаты), одно из коих есть С. Как существа, а не явления только, мы можем из себя начинать ряд действий не по необходимости эмпирически перевешивающего побуждения, а в силу чисто нравственного императива, или из уважения к безусловному долженствованию. Теоретические рассуждения Канта о С. и необходимости отличаются такой же неясностью, как и его взгляд на трансцендентального субъекта и на связь последнего с субъектом эмпирическим. Поставить учение Канта о С. воли на определённую метафизическую почву и довести его здесь до ясности пытались У. Шеллинг и Шопенгауэр, которых мысли по этому предмету могут быть поняты и оценены лишь в связи с их собственной метафизикой. Фихте, признавая верховным принципом самодействующее, или самополагающееся, я, утверждал метафизическую С., причём он, в отличие от Канта, настаивал на этой С. более как на творческой силе, нежели как на безусловной нравственной норме. Французский Фихте - Мэн де Биран, внимательно рассмотрев активную и волевую сторону душевной жизни, возделал психологическую почву для понятия С. воли как производящей причины (causa efficiens) человеческих поступков. - Из новейших философов лозаннский проф. Шарль Секретан угверждает в своей «Philosophie de la liberté» примат волевого начала над умственным и в человеке, и в Боге, в ущерб Божественному всеведению, из которого Секретан исключает знание свободных человеческих поступков до их совершения. Заключительную постановку и решение вопроса о С. воли - см. ; там же литература.

Ссылки

СВОБОДА ВОЛИ - способность человека к самоопределению в своих действиях. В контексте раннегреческой культуры в понятии С.В. акцентируется не столько философско-категориальное, сколько юридическое значение. Свободный человек - это гражданин полиса, тот, кто живет на земле своих предков. Противоположность ему - военнопленный, увезенный на чужбину и превращенный в раба. Исток свободы личности - полис, его земля (Солон); свободен от рождения живущий на земле полиса, где установлен разумный закон. Поэтому антоним термина "свободный" - не столько "раб", сколько "негрек", "варвар". В гомеровском эпосе понятие свободы обнаруживает еще один смысл. Свободный человек тот, кто действует без принуждения, в силу собственной натуры. Предельно возможное выражение свободы - в действиях героя, преодолевающего судьбу и тем сравнивающегося с богами.

Теоретическая предпосылка научно-философской постановки вопроса о С.В. складывается в мышлении софистов, противопоставлявших "фюсис" (единственно возможный, порожденный самой природой порядок) и "номос" (порядок жизни, самостоятельно устанавливаемый каждым народом). Сократ подчеркивает решающую роль знания в осуществлении свободы. Подлинно свободный, нравственный поступок возможен лишь на основе ясных понятий блага и доблести. Никто не может поступать дурно по доброй воле, человек стремится к лучшему в своих поступках, и лишь незнание, невежество толкает его на неверный путь. Платон связывает понятие С.В. с бытием блага как высшей "идеи". Благо освящает порядок, действующий в мире как порядок целесообразный. Поступать свободно - значит действовать, ориентируясь на идеал блага, согласуя личные устремления с общественной справедливостью.

Аристотель рассматривает проблему С.В. в контексте нравственного выбора. Свобода связана со знанием особого рода - знанием-умением ("фронесис"). Оно отлично от знания-"технэ", обеспечивающего решение задач по известному образцу. Нравственное знание-умение, прокладывающее путь свободе, ориентирует на выбор лучшего поступка в контексте этического выбора. Источник такого знания - специфическая нравственная интуиция, которая воспитывается у человека жизненными испытаниями. Стоицизм развивает свое видение свободы, признавая приоритет провидения в жизни человека. Самостоятельное значение личности стоики усматривают в соблюдении обязанностей и долга (Панэций). При этом провидение может рассматриваться и как закон природы, и как воля в человеке (Посидоний). Воля в последнем случае выступает как орудие борьбы против судьбы, и как таковая требует особого воспитания. Эпикур рассматривает вопрос о С.В. в своей атомистической физике. Последняя противостоит детерминистской атомистике Демокрита. Физика Эпикура обосновывает возможность С.В.: в качестве ее физической модели Эпикур указывает на возможность свободного отклонения атома от прямолинейной траектории. Причины такого отклонения не внешние, оно происходит совершенно спонтанно. Особый этап в постановке вопроса о С.В. составила христианская идеология. Человек призван осуществить свою сущность в единстве с Божеством, учит Библия. Проблема, однако, состоит в том, чтобы соединить универсализм Божией воли, с одной стороны, и нравственное усилие человека, еще не достигшего (а по сути никогда и не достигающего) соединения с Божеством, - с другой.

Христианская литература, касающаяся данной проблемы, может быть классифицирована по признаку акцентирования той или другой стороны этого взаимодействия. Так, Пелагий (5 в.) обосновывает достаточно широкое толкование христианской идеи об участии воли человека в оформлении его судьбы, невольно принижая значение искупительной жертвы Христа. Идею универсальности Провидения в полемике с этой точкой зрения защищает Августин. Осуществление добра в деятельности человека возможно только с помощью благодати Божией. Причем ее действие Августин не связывает с сознательным обращением к ней со стороны человека. Она проявляется независимо от него. Фома Аквинский усматривает сферу С.В. в выборе целей и средств достижения блага. По его утверждению, к цели ведет лишь один верный путь. Разумное существо необходимо стремится к добру, зло же, как результат рационального выбора невозможно. Разнообразие позиций проявляется и в эпоху Реформации, Эразм Роттердамский защищает идею С.В. Против нее выступает Лютер, настаивая на буквальном прочтении догмата о Божественном предопределении. Бог изначально призвал одних людей к спасению, других приговорил к вечным мукам. Будущая судьба человека остается, однако, неизвестной ему самому. Лютер при этом указывал на особую сферу бытия, "испытывая" которую личность в состоянии рассмотреть проступающие в ней знаки избранности. Речь идет о сфере человеческой повседневности и прежде всего о профессиональной деятельности, успешное осуществление которой есть признак состоятельности (избранности) личности перед лицом мира и Бога. Аналогичную позицию занимает и Кальвин, считающий, что воля Божия всецело программирует бытие человека.

Протестантизм практически низводит свободу воли к минимальному значению. Фундаментальный парадокс протестантской этики состоит, однако, в том, что постулируя пассивность человеческой воли в осуществлении Божией благодати, она, заставляя человека разыскивать "шифры" избранничества, тем самым сумела воспитать активистский тип личности. С протестантизмом полемизировал иезуит Л. де Молина (1535-1600): среди различных видов всевидения Божия его теория выделяла особое "среднее знание" о том, что может произойти вообще, но конкретно осуществится при соблюдении определенного условия. Это условие Молина и связывал с живой человеческой волей. Этот взгляд получил свое дальнейшее развитие у Суареса, считавшего, что Бог сообщает свою благодать лишь тем действиям человека, в ходе совершения которых помощь Бога не подавляет С.В. Учение К.Янсения (1585-1638), по сути, возрождает идеи Кальвина и Лютера - человек волен выбирать не между добром и злом, а лишь между различными видами греха. Аналогичный взгляд был развит также мистиком М. де Молиносом, утверждавшим идею пассивности человеческой души перед лицом Бога (см. Квиетизм). Тема С.В. обнаруживает себя и в философии Нового времени. Для Гоббса С.В. означает прежде всего отсутствие физического принуждения.

Свобода интерпретируется им в индивидуально-естественном измерении: человек тем более свободен, чем больше возможностей для саморазвития открывается перед ним. Свобода гражданина и "свобода" раба различаются только количественно: первый не обладает абсолютной свободой, о втором нельзя сказать, что он совершенно несвободен. Согласно Спинозе, свободен только Бог, т.к. только его действия детерминированы внутренней закономерностью, человек же как часть природы несвободен. Тем не менее он стремится к свободе, переводя неотчетливые идеи в отчетливые, аффекты - в рациональную любовь к Богу. Разум умножает свободу, страдания сокращают ее, - считает Лейбниц, различая свободу негативную (свободу от...) и позитивную (свободу для...). Для Локка понятие свободы равнозначно свободе действия; свобода - это способность действовать в соответствии с сознательным выбором. Именно С.В., противопоставляемая разуму, выступает фундаментальным определением человека, - таков взгляд Руссо. Переход от естественной свободы, ограниченный силами самого индивида, к "моральной свободе" возможен через использование законов, которые люди предписывают сами себе. Согласно Канту, С.В. возможна лишь в сфере нравственной закономерности, противополагающей себя закономерности природы. Для Фихте свобода - это инструмент осуществления нравственного закона.

Шеллинг находит свое решение проблемы С.В., считая действия свободными, если они проистекают из "внутренней необходимости сущности", свобода человека стоит на перепутье между Богом и природой, бытием и небытием. Согласно Гегелю, христианство вносит в сознание европейского человека идею о том, что история - это процесс в осознании свободы. Ницше считает всю историю морали - историей заблуждений относительно С.В. Согласно его воззрению, С.В. - фикция, "заблуждение всего органического". Самоосуществление воли к власти предполагает ее очищение от моральных идей свободы и ответственности. Марксистская философия видела условие свободного развития в том, что ассоциированные производители оказываются в состоянии рационально регулировать обмен веществ между обществом и природой. Рост производительных сил общества создает материальные предпосылки для свободного развития индивидов. Царство подлинной свободы мыслилось в марксизме как коммунизм, уничтожающий частную собственность, эксплуатацию, а тем самым и саму основу принуждения. С.В. - одно из центральных понятий фундаментальной онтологии Хайдеггера.

Свобода - самое глубокое определение бытия, "основа основ", помещающая экзистенцию в перманентную ситуацию выбора. Аналогичным образом и для Сартра свобода - не качество индивида или его действий, это скорее сверхисторическое определение родовой сущности человека. Свобода, выбор и временность суть одно и то же, считает философ. В русской философии проблема свободы, С.В. специально разрабатывалась Бердяевым. Миру объектов, где царят страдания и зло, противостоит творчество, призванное преодолеть консервативные формы объективаций. Результаты творчества неизбежно будут объективированы, но сам творческий акт столь же неизбежно является свободным. Пожалуй, доминирующей тенденцией в трактовках С.В. (особенно в 20 ст.) выступает точка зрения, согласно которой человек всегда достоин того, что с ним случается. Найти основания для оправдания можно лишь в "пограничных" случаях. (См. Трансгрессия.)

А.П. Ждановский

Новейший философский словарь. Сост. Грицанов А.А. Минск, 1998.

Воля человека и ее свобода: определение воли, ее свобода, разумно-сознательная направленность человеческой воли

Что такое воля человека?

Под волей следует понимать способность души, способность разумной человеческой личности приводить в движение, в исполнение свои решения и замыслы. Эта способность проявляется суммарно, объединяя в себе ум, чувства и волю человека. «Лишь будучи функцией всей души, воля пульсирует во всей своей глубине и силе», – говорит профессор В.В. Зеньковский .

Как надо понимать свободу воли?

Свобода, как таковая, присуща всем способностям души: свобода ума проявляется в его разумной направленности, свобода чувства – в его разнообразных запросах и выражениях, свобода воли – в ее способности идти навстречу потребностям человека, служить его разумному самоопределению.

В чем выражается разумно-сознательная направленность человеческой воли?

Эта направленность выражается в том, что при решении жизненно-важных вопросов человек руководствуется мотивами предполагаемого дела, прислушивается к голосам совести, долга, ответственности и самостоятельно отбирает самое важное из них для принятия необходимого разумного решения и достодолжного действия.

3. Начало свободы воли и ее завершение

Начало свободы воли и ее завершение: побуждение, мотивы и их борьба, принятие решения и решимость про вести это решение в жизнь реальным делом, оценка завершенного дела

Свобода воли в своей реализации проходит следующие волевые моменты: побуждение, борьбу мотивов за и против предстоящего действия, само действие и его оценка.

Что такое побуждение?

Побуждение – это общая, целенаправленная причина к совершению какого-либо дела. Оно выражается в предварительной настройке, в установке души, в возбуждении всех ее сил на предстоящее дело. Побуждение возникает внутри человека, из его глубинных потребностей и чаще всего проявляется в жизненно активных действиях. Но каждое действие обусловливается борьбой мотивов за и против данного действия.

Что собой представляют мотивы?

Мотивы – это ряд соображений в пользу предстоящего дела или против него. В результате неоднородности мотивов в сфере самосознания человека разыгрывается борьба мотивов. В этой борьбе участвует весь человек. Рассудок анализирует возникшую ситуацию, разум ее оценивает. Свой голос подает совесть, свое давление оказывают чувство долга, ответственности и житейски практические соображения и нужды.

Какова роль нашего я в этой борьбе мотивов?

Наше я объединяет все эти голоса и силы, руководствуясь не только побуждениями как общей причиной, но и высоким назначением человека. Борьба мотивов обычно заканчивается принятием определенного решения по данному вопросу и возникновением решимости провести это решение в жизнь, закончив его реальным делом.

Какие же этапы развития имеет свобода воли человека?

Воля человека, как способность вводить его в реальную, практическую связь с отдельными явлениями окружающего мира, имеет следующие этапы: побуждение (общая целенаправленная причина к совершению дела) борьбу мотивов (формальная свобода) решение (перевес в пользу дела при выборе мотивов за данное дело) решимость (начальный момент реальной свободы) действие (дело) оценку завершенного дела с использованием его плодов в последующей жизни человека (оценочное действие свободы).

4. Виды свободы воли

Виды свободы воли: взаимодействие свободы воли с высоким назначением человека; свобода формальная, свобода разумно-сознательная, реальная; свобода нравственная, основанная на высоко моральном самосознании, избирающая лучшее при свете истин Божиих, имеющая в своем основании исполнение воли Божией; свобода идеальная, пример достижения высшей свободы, достижение ее человеком, входящим в полноту послушания воле Божией; осознание своей свободы через самонаблюдение и силу нравственного чувства

Как свобода воли взаимодействует с высоким назначением человека?

Воля в своем развитии проходит через следующие моменты: свободу формальную, свободу реальную и свободу оценочную. воли проявляется разносторонне, ибо тесно связана с высоким назначением человека. Назначение его состоит из ближайших и более отдаленных обязанностей и задач. Сюда относятся обязанности личные, семейные, общественные, производственно-трудовые. Степень выполнения этих обязанностей зависит от степени развития разносторонней свободы человека. А свобода бывает формальной и реальной, нравственной и идеальной.

Какая свобода называется формальной?

Формальной называется свобода переживания человеком своей возможности склониться к добру или злу. Поэтому она представляет собой сознательный акт самоопределения, склонения воли к добру или злу, но еще не утверждение в одном из них, а только остановку в выборе на чем-то одном.

Такое состояние пережил Адам перед грехопадением, когда стоял перед деревом добра и зла и должен был принять решение: вкушать или не вкушать. Таково было состояние еврейского народа, когда ему было предложено Богом избрать жизнь или смерть, благословение или проклятие ().

Такое состояние было у блудного сына из евангельской притчи, когда он, умирая на стороне далече, оказался перед выбором: или умереть на чужбине, или с покаянным чувством возвратиться к своему отцу. Так бывает у каждого из нас, когда мы стоим перед необходимостью выбора: выполнения или невыполнения того или иного намерения или дела.

Что является реальной, разумно-сознательной свободой человека?

Обычно свобода воли не останавливается на формальном предпочтении одного мотива другому или одного действия другому, но закрепляет свой выбор реальным возбуждением всех сил и способностей души на выполнение избираемого действия по соображениям жизненно-практических целей и нужд. В этом случае выбор ведет к принятию решения, к накоплению сил для предстоящего дела и самому совершению его. В этом и будет состоять реальная, разумно-сознательная свобода человека.

Какая свобода именуется нравственной?

Нравственная свобода формируется в сфере внутреннего высоко морального самосознания человека. Поэтому в борьбе мотивов наше я проявляет себя с полной нравственной решимостью и силой. И действия здесь могут быть и действительно бывают подлинно свободными, хотя часто им предшествует самопринуждение, попрание своей самости, природной гордыни.

По каким мотивам нравственная свобода делает свой выбор?

Нравственная свобода закрепляет свой выбор реальным возбуждением всех сил и способностью души на предстоящее дело не по соображениям житейски практическим, а исходя из высоко морального самосознания, и проявляет себя с полной нравственной решимостью и силой.

Что избирает для человека нравственная свобода?

Любомудрие учит, что свобода проявляет себя способностью разумно избирать и невозбранно делать лучшее. Нравственная свобода поэтому проявляет себя как деятельная способность души, не порабощенная греху, не отягощенная осуждающей совестью; она избирает лучшее при свете истин Божиих и приводит это лучшее в действие при помощи благодати Божией.

К чему стремится нравственная свобода?

Эту свободу не под силу стеснить никому, ибо она имеет в своем основании волю Божию. Притом не в ущерб себе, ибо стремится к исполнению воли Божией и не имеет нужды колебать постановления человеческие. Нравственная свобода совершенно согласна повиноваться закону и законной власти, потому что она сама хочет того, что требует повиновение .

Когда человеку открывает себя свобода идеальная?

Идеальная свобода открывается нам тогда, когда мы живем в Боге, добре и истине и когда, в результате этого, наша личность становится свободной от своей тварной ограниченности. Эта свобода называется еще свободой торжествующей. Она присуща подвижнику, победившему себя, свою самость, эгоизм, гордость, а тем самым и свое противление Богу и людям. Здесь уже не рабство греху, а рабство праведности (). В этом «рабстве» преобладает свобода от греха и полная отдача себя послушанию любви к Богу и людям. В этой свободе пребывают утвердившиеся в Боге Ангелы и святые люди.

Кто дает нам пример достижения высшей свободы воли?

Христос Спаситель дает нам такой пример. Он отдал Свою жизнь за спасение людей и ради любви к ним пережил в Гефсимании борение мотивов до чрезмерного и невиданного напряжения – до кровавого пота, чтобы войти в полное послушание Небесному Отцу (). Тем самым Он показал нам, как нелегко достигается подлинная, высшая свобода воли.

Для какого человека возможна подобная свобода?

Она возможна лишь для человека, ведущего постоянную борьбу и добившегося победы над самим собой, над грехами и страстями, когда «живу уже не я, но живет во мне Христос» (). С готовой свободой люди не рождаются. Она вырабатывается, выковывается грешным человеком в тяжкой борьбе со своей самостью и с аморальными явлениями в окружающей жизни. Свою свободу каждый человек должен выстрадать и заслужить.

«Если плоть не будет умерщвлена, – учит священномученик Петр Дамаскин , – и человек не будет весь водим Духом Божиим, то не может он исполнять воли Божией без принуждения. Когда же воцарится в нем благодать Духа, тогда уже не будет иметь воли своей, но все, что бывает с ним, будет воля Божия» .

Таким образом, высшая свобода воли возможна лишь для человека, который избирает для себя высший принцип христианской свободы – отказ от своей ограниченной человеческой воли через вхождение в полноту послушания воле Божией, благой и спасительной.

Почему мы недостаточно осознаем свою свободу?

Это объясняется тем, что мы не всегда внимательны к быстро меняющемуся потоку наших психических процессов. Обычно только при больших и ответственных вопросах жизни мы бываем серьезны в принятии разумных решений. Чаще всего в нашем сознании внутренний поток мотивов идет самотеком. Отсюда нашему я необходимо развивать в себе самонаблюдение, четко различать вольные и невольные, добрые и худые внутренние состояния и движения. Необходимо также иметь чистоту и силу нравственного чувства, без которых невозможно ни бороться с грехом, ни иметь ясного сознания своей нравственной свободы.

5. Доброделание

Доброделание: доброделание – соблюдение установленного Богом порядка жизни, три значения слова «добро», совершенство доброделания, начало доброго дела и его развитие, превосходный алфавит доброделания, чтение внутреннего закона на скрижалях своего сердца, устойчивое настроение делать добро, взаимодействие с благодатью Божией

Что мы называем добродетелью?

Делать добро – значит соблюдать установленный Богом порядок жизни. В Библии соблюдение этого порядка именуется праведностью, осуществляемой доброделанием. По слову преподобного Марка Подвижника , «исполнение заповеди состоит в исполнении повеленного, а добродетель бывает, когда сделанное согласуется с истиной» .

С доброделанием тесно связано реальное проявление свободы воли. По преподобному Иоанну Лествичнику, «благое произволение рождает труды, а начало трудов – добродетели». Начало делания он называет «цветом» доброделания, а «плодом» – постоянство. Деланию добра необходимо постоянно обучаться и приобретать «навык», а через него укореняться в добре .

Таким образом, в слове доброделание заключена мысль о деятельности человека, направленной на совершение добра – на соблюдение установленного Богом порядка жизни.

Как следует понимать слово добро?

В этом слове заложено осмысление деятельности человека, совершаемой по чувству долга, или по следованию нормам поведения, созидаемым на основе свободного самоопределения, или же устремленности к высшей цели жизни.

В первом значении добро есть то, что хорошо, что соответствует своей природе и назначению. В этом смысле мы понимаем лучшие произведения искусства и все, что носит на себе печать совершенства, знак высокого качества.

Во втором значении добром является норма поведения человека, определяемая его нравственным чувством и созидаемая свободным самоопределением, то есть на основе борьбы добра со злом в душе человека.

И в третьем значении добром следует считать то, что существует объективно, самостоятельно, независимо от нас, и что есть добро и благо само по себе. В этом смысле Добром и Благом является только . Живая связь с Ним, основанная на религиозном опыте человека, и есть высшая цель жизни, а следовательно, добром в третьем значении этого слова.

От чего зависит совершенство добродетели?

Доброделание универсально, оно касается всех сторон жизни человека и его деятельности. Где добра нет или его недостаточно, там водворяется греховность, своеволие, зло.

С чего начинается доброе дело?

Доброе дело начинается с представления о нем, а закрепляется в сознании человека через устойчивое внимание к образу этого добра. Внимание вызывает сердечное сочувствие к предполагаемому доброму делу и побуждает человека мобилизовать внутренние силы и внешние средства на реализацию умопредставляемого добра. Вместе с этим поднимают свой голос и чувство долга, и чувство обязанности, а также совесть, побуждая к доброделанию, усматривая в нем выполнение воли Божией. Под влиянием всего этого желание реально возыметь предмет мысли перерастает в решимость иметь и создать его, а затем и в дело.

Таким образом, дело начинается с представления о нем, с замысла о добре, и подхватывается активным вниманием к нему. Решимость к совершению добра в конкретном случае и самое доброе дело есть проявление воли человека в надежде, что она совпадает с волей Божией. В результате в совершении всякого доброго дела участвует весь человек: рассудок его получает опытное познание о добре, воля успокаивается, исполнив свое желание, чувство испытывает удовлетворение и радость от совершенного Богоугодного дела.

Что преподобный Иоанн Лествичник называет «превосходным алфавитом доброделания»?

Доброделание, говорит Преподобный, сопряжено с определенными внутренними переживаниями человека. Вначале дела добра он совершает с трудом, с понуждением себя и даже с горестью. Но несколько преуспев, перестает ощущать скорбь от них или мало ее ощущает. Когда же плотское мудрование будет им побеждено и взято в плен усердием, тогда человек совершает их с радостью и ревностью, с большим желанием и при Божественной помощи .

К совершенству доброделания человеку помогают приходить время и терпение, ибо святые добродетели подобны лествице Иакова. Они связаны одна с другой, правильно распоряжающегося своей свободой возводят на небо .

Для стремящегося усвоить себе добро как норму поведения и тем самым вступить в единение с Богом Преподобный указывает на добродетели, следующие друг за другом, как буквы в алфавите: послушание, пост, исповедание, молчание, смирение, бдение, мужество, труд, злострадание, сокрушение, братолюбие, кротость, простая и нелюбопытная вера, простота с незлобием и другие .

Какую суть с помощью этого алфавита человек прочитывает на скрижалях своего сердца?

Усвоение этого алфавита дает человеку возможность читать внутренний закон своего сердца во всех начинаниях и в любом образе жизни. Суть же закона состоит в следующем: испытай, истинно ли ради Бога ты совершаешь свои дела? А плод испытания: для начинающих – успех в смирении, для находящихся на середине пути – прекращение внутренних браней, для совершенных – умножение и изобилие божественного света .

Как алфавит работает на высшую цель человеческой жизни?

Начинающий христианин, когда взирает на совершенных, понимает, что их сделало таковыми устойчивое настроение – неизменно делать добро. Оно воспитало в них добрые навыки и привычки делать все в своей жизни так, чтобы совершаемое добро породнило их с Богом и привело к совершенству. Таким путем человек вживается в добро, соответствуя своей природе, призванию и назначению, полученным от Бога; вживается в добро как в норму поведения, обусловленную опытом подвижников веры; стремится приблизиться к Добру и Благу, вступить в единение с Которым расценивается им как высшая цель жизни. Достичь всего этого христианин может только при постоянном взаимодействии с благодатью Божией, дающей его душе ревность о богоугодной жизни. Ибо ею (ревностью) собираются все силы человеческой природы на делание добра, угодного Богу и полезного всем членам Его святой Церкви.

6. Созидание добра в семейной жизни

Если доброе дело начинается с представления о нем, то и семейная жизнь не обходится без должного представления о том, как она будет протекать.

Первый период семейной жизни

Первый период семейной жизни: созидание семьи Господом, необходимость наблюдать, чтобы Господь был центром создаваемой семьи; созидание дома благословенными родительскими иконами, введение в состав семейной жизни церковных порядков, встреча семьи с проблемами окружающего грешного мира, главное условие этого периода – способность мужа и жены к взаимной духовной любви, единство и общность жизненной цели супругов

Почему так важно, чтобы Господь созидал семью?

В этот период Бог соединяет мужа и жену в браке. Первые месяцы и годы идет закладка основ семейной жизни. Муж и жена учатся приспосабливаться к новым обстоятельствам, к близкой интимной жизни друг с другом. Об этом важном и нелегком времени созидания семьи так образно говорит Псалмопевец: «Если Господь не созиждет дома, напрасно бодрствует страж» (). Созидающим семью поэтому необходимо помнить, что в течение первых, очень важных месяцев жизни в браке крайне важно наблюдать за тем, чтобы Господь был центром создаваемой семьи. Если это будет не так, то все старания построить успешную жизнь окажутся напрасными. Семья тогда только развивается в правильном отношении, когда является центром жизни во всех отношениях. Христианская семейная жизнь охватывает намного больше, чем внешние поступки, какими бы хорошими они ни были. Центром жизни должен быть Господь – вот что значит Господь созиждет дом.

Как внешне происходит начало этого созидания?

Созидание семьи тесно связано с созиданием семейного дома. Дом начинается благословенными родительскими иконами. Перед тем как отправиться в храм на венчание, родители благословляют детей своих. Иконы приготовляются заранее. Перед тем как выходить из дома, в Переднем Углу главной комнаты родители и их чадо вместе молятся, потом уже одетый к венцу сын (а в доме невесты – дочь) опускается на колени и родители поочередно благословляют его; он целует икону и родительскую руку. Потом эту икону принимает на руки, на красиво расшитое полотенце, мальчик. Так и двигаются в храм: впереди мальчик с иконой, вслед за ней – сын с сопровождающими его. В храме эта икона шествует к иконостасу и полагается на аналой справа. Так же идет и невеста. Ее икона помещается на аналой слева. После венчания священник подводит новобрачных к иконам иконостаса и они прикладываются – благословляет Церковь. Потом священник на солее же благословляет мужа и жену обеими иконами – Спасителя и Божией Матери. И к новому дому новую семью ведут иконы уже вместе, рядышком. Они предшествуют им. Дома иконы принимают родители и одного, и другой. И уже общим благословением, обеими иконами они благословляют молодую семью. И водружают иконы в Передний Угол новой семьи, новой домашней Церкви.

Благословенные иконы – святыня семейная. Они утверждают Дом. Держат и державствуют. Через них Господь созидает дом.

Что в этот период вводит в состав своей жизни христианская семья?

Она стремится ввести в состав своей жизни церковные порядки: изучает Священное Писание , участвует в церковных Таинствах, утверждает свой религиозный опыт в личной и церковной молитве, соблюдает посты, радуется церковным праздникам и осуществляет другие виды духовно-нравственной работы над собой (см. гл. 8–10). А где есть духовная жизнь, там будет и духовный рост, там будет покаяние, свидетельство веры делами добра, общение с другими верующими и ценные в очах Божиих плоды Духа ().

С чем встречается в это время христианская семья?

Она встречается со сложными проблемами окружающего грешного мира. Члены семьи, объединенные верой, Законом Божиим, Таинствами и священноначалием, встречают их вместе с Богом и Его средствами преодолевают их. Так, строящие семью легко могут увлечься приобретением материального имущества, посчитав его крайне необходимым в современном доме. Подобное увлечение материальными заботами до того увлекает молодоженов, что у них не хватает времени ни друг для друга, ни для Господа. Не следует торопиться в этом вопросе. Перед вступившими в брак целая жизнь. Не стоит терять время в размышлениях о новой мебели, об удобствах жизни, которые кажутся столь необходимыми. Гораздо лучше уделить внимание главному: жизни по Божиим уставам.

Какое главное условие семейной жизни в этот период?

Главным условием в этот период является способность мужа и жены ко взаимной духовной любви. Всюду, где она обнаруживается, появляется источник прочности и красоты семейной жизни. В самом деле, человек призван видеть и любить в любимой женщине (или соответственно – в мужчине) не только плотское начало, не только телесную явленность, но и душу – своеобразие личности, особенность характера, сердечную глубину. только тогда приобретает духовную радость, когда ее ставят пред лицо Божие и Божиими лучами освещают и измеряют любимого человека. В этом глубокий смысл Таинства Венчания, открывающего перед супругами путь духовной славы и нравственной чистоты, пожизненной и нерасторжимой общности. Прочность семьи требует, чтобы люди желали не только утех любви, но и ответственного совместного творчества, духовной общности в жизни.

Что создает единство и общность жизненной цели супругов?

В браке возникает новое духовное единение и единство мужа и жены, дающее им благодатью Божией понимание друг друга и готовность делить радость и горе совместной жизни. Для этого они призваны единым сердцем воспринимать и жизнь, и мир, и людей. Такая однородность духовных оценок и создает единство и общность жизненной цели у обоих. В этом случае муж и жена сумеют верно воспринять друг друга и поверить друг в друга. Это и есть самое драгоценное в браке: полное взаимное доверие пред Лицом Божиим. А с доверием связано и взаимное уважение, и способность образовать новую жизненно сильную духовную ячейку общества, способную на деле осуществить духовное воспитание детей.

Второй период семейной жизни

Второй период семейной жизни: рост семьи, появление детей, главенство Божие в доме через иконы, поставление во главу угла своей жизни хождения перед очами Божиими, восприятие малым ребенком богослужения глазами и ушами, восприятие животворного слова Церкви, восприятие родительского слова, когда «Бог отец наших» станет Богом моего ребенка; дети – наследие, награда от Господа; важность родительского дома, где под сенью икон живут и вырастают дети

В чем особенность этого периода?

Второй период семейной жизни связан с ростом семьи. Появляются дети и живут, сначала бессознательно чувствуя «Первообразная». Потом уже сознательно соотнося с присутствием Божиим свои поступки. Божие присутствие через иконы всегда главенствует в доме. Царит. Диктует. Учит. Воспитывает. И достигает этого практически жизнью родителей, взрослых людей, сознательно поставивших во главу угла своей жизни постоянное хождение пред очами Божиими. Даже в самых мелочах жизненных – соотношение с Божиим Законом. И счастливы дети, открывшие впервые глаза навстречу глазам своих родителей, впитавшие их свет вместе с необходимейшей жизненной энергией и нашедшие в этих глазах первое Божие сияние, первое Божие присутствие. Счастливы дети, начинающие свою жизнь в церкви. Честь и хвала матери, которая с раннего детства носит и водит своих детей в церковь очень часто. И дети сызмала впитывают церковь. Сначала глазами и ушами, бессознательно, просто существом своим действительно впитывают. «Сначала ребенок воспринимает богослужение глазами и ушами. Сознание подключается потом, с годами. Если ребенок просто присутствует в храме – это уже очень важно, уже очень хорошо», – говорит некий духовно мудрый пастырь. По-евангельски, Церковь Божия подобна человеку, который посеял зерно, а как оно прорастает, поднимается, растет, не знает он. Питается «зерно» души, бессознательно еще, Таинствами ее, ее силой, ее дыханием. И прорастает. И постоянно начинает раскрывать глаза – и видеть.

Уши начинают слушать уже привычное с детства, родное, кровное, животворное слово Церкви. И слышать. Оно, слово, постепенно возрастает, обретает «плоть» – смысл и силу, могущую уже воспитывать.

И тогда заговорит сердце. Произнесет: «Боже отец наших!», «Авва Отче!», «Боже мой!» Мой . «Господь мой и Бог мой!» И в этом счастье. Ибо через родительское сердце, через родительское слово в один таинственный момент жизни «Бог отец наших» становится Богом моего ребенка, его сердцем, его любовью, его дыханием и жизнью. Думается, в этом – назначение и смысл семьи в этот период.

Почему Бог называет детей наследием, наградой от Него?

«Вот наследие от Господа: дети; награда от Него – плод чрева. Что стрелы в руках сильного, то сыновья молодые. Блажен человек, который наполнил ими колчан свой!» (). Это замечательные годы, но в то же время требующие многого и с финансовой стороны, и с физической. Эти годы полны сюрпризов. Бог часто расширяет наш колчан, число детей в семье. И каждого из детей Бог называет наследием, плодом, наградой. Каждого ребенка Бог считает важным, желая, чтобы в семье им придавалось такое же значение. В этот период родители будут занятыми и усталыми. Но если их отношение к детям будет правильным, тогда они смогут думать не только о вложенном труде и проделанной работе, но и увидят потенциальные возможности в каждом ребенке, дарованном Богом.

Почему важен ребенку родительский дом?

Когда ребенок вырастет, он уже во взрослом состоянии, сам начнет искать и воспитывать в себе то, что имел в семье как данное, как светлый дар, как определение пути. И это будет существовать у него как почти недостижимая, но цель.

И здесь опять слово об иконах. Дом начинается с них, и строят дом иконы. В каждой комнате устраивается Передний Угол. Он становится центром, он становится для дома ОКОМ, свидетельствующим о присутствии другого мира, по природе своей необычайно близкого, изначального, Отеческого. От них рождается ощущение присутствия Неба. Честь, воздаваемая иконам, «на Первообразная восходит». Под сенью икон живут дети. Перед Божьими очами ходят. И перед святыми угодниками Божиими, небесным сонмом их. Сначала счастливо бессознательно, но сердцем детским всегда чувствуя их.

Так строят свой дом родители, чтобы он крепко стоял и был для детей целой вселенной, и Небом, и Землей обетованной. В таком доме дети находят все.

Третий период семейной жизни

Третий период семейной жизни: суть его – дети вырастают и становятся самостоятельными, мыслящими подростками; помощь детям у семейного очага приобрести вкус и чутье к духовному осмыслению жизни, любви к родине и Церкви, главное для него – научиться любить Бога и людей; понять идею Родины и отечества; встретить идею ранга через восприятие авторитета отца и матери; воспитать в себе здоровое чувство частной собственности и социальной целесообразности; откровенность и честность родителей со своими детьми – дарами Божиими; Дом – место священное и сильное, парадная комната – зал, где собираются родители и дети праздновать Праздник, молиться Богу и читать Евангелие, куда из церкви приносится полнота души, где «от избытка сердца говорят уста»; тогда главное дома становится главным в душе повзрослевшего человека

Какова суть этого периода?

Этот период начинается тогда, когда малые дети вырастают и становятся самостоятельными, мыслящими подростками. К этому времени родители, воспитывая своих детей, закладывают в них основы духовного характера, доводят их до умения заниматься самовоспитанием.

У духовно осмысленного семейного очага родители помогают детям приобрести вкус и чутье к духовному осмыслению жизни, растят их верными сынами своей Родины и Церкви, готовят к созданию собственной семьи.

Что является главным в жизни повзрослевшего ребенка?

К этому времени ребенок, во-первых, должен научиться любить Бога и людей. Движимый любовью, он должен научиться страдать, терпеть и жертвовать, забывая о себе, и служить тем, кто ему ближе и милее всего. В здоровой семье душа человека с раннего детства приучается относиться к ближним с почтительным вниманием и любовью, она прикрепляется к тесному домашнему кругу и с этой жизненной установкой выходит во взрослую жизнь.

Во-вторых, он должен впитать и уметь передавать другим духовную, религиозную, национальную и отеческую традицию. Если семья стала для него родным местом на земле, то ему понятна идея Родины – лона его рождения и отечества – земного гнезда его отцов и предков. И на свою будущую семью он начинает смотреть как на школу взаимного доверия и совместно организованного действия.

В-третьих, в семье ребенок научился верному восприятию авторитета отца и матери. Он встретился здесь с идеей ранга, научился воспринимать высший ранг другого лица. В здоровой семье подросток научился убеждению, что власть, насыщенная любовью, является благостной силой и что порядок в общественной жизни предполагает наличие такой же организующей и повелевающей власти. Повзрослев, подросток убеждается, что он нашел путь к внутренней свободе, научился из любви и уважения к родителям принимать их приказы и запреты, добровольно подчиняясь им.

И наконец, подросток воспитал в себе здоровое чувство частной собственности, научился пробивать себе дорогу в жизни при помощи собственной инициативы и одновременно ценить принцип социальной взаимопомощи. Будучи частным лицом и самостоятельной индивидуальностью, подросток освоил азы воспитания: ценить и беречь лоно семейной любви и семейной солидарности; научился самостоятельности и верности – двум основным проявлениям духовного характера; приобрел навыки творчески обходиться с имуществом, вырабатывать и приобретать хозяйственные блага и в то же время подчинять начала собственности некой высшей социальной целесообразности.

В какой мудрости нуждаются родители при общении со своими повзрослевшими детьми?

Пока это главное подросток усвоит себе, семья испытывает некое постороннее вторжение в безопасную прежде среду семьи. Школа, новые друзья, чужие философии, болезни, несчастные случаи, сложные вопросы – все это может привести к кризису в семье. Это трудные годы. Родители в данный период должны быть откровенными и честными со своими детьми, относясь к ним как к дарам Божиим. И когда они приходят и задают вопросы, единственно правильный подход – попытаться ответить на них откровенно и честно, прося у Господа мудрости.

Как атмосфера дома прививает повзрослевшему ребенку главное?

В доме проживания семьи всегда устраивается главная, парадная комната – зал. Это место, где родители и дети все вместе празднуют Праздник. Где встречают гостей. Где по вечерам собираются молиться Богу и читать Евангелие. Где украшается Рождественская елка и дети счастливо пребывают вокруг нее. В этой комнате в Переднем Углу главенствуют лучшие иконы дома с лампадами перед ними. И в каждой комнате дома устроен Передний Угол с лампадами перед иконами. Зал тоже дом строит, создавая определенную атмосферу, настрой, центр. И силой обладает центростремительной. Зал преображает своих посетителей. В него следует приносить из церкви полноту души, где от «избытка сердца говорят уста». Собираясь после службы церковной, должно говорить и говорить, делясь главным, делясь впечатлениями, делясь преизбытком души, уравнивая ее и успокаиваясь – разделив.

Удивительное это место на земле – Дом! Он становится для человека его местом на земле, священным и сильным, «Землей обетованной»! В нем проходят радостные, праздничные события и события горестные, скорбные, в скорби торжественные. В нем совершаются молебны перед домашними иконами – благодарственные, напутственные, в начале всякого доброго дела. И панихиды не раз нужно служить в нем. Тогда Домашняя Церковь живет и действует. И дом вмещает и хранит ее.

«Главное» дома становится тогда и главным в душе взрослого человека: он готов создать свою собственную семью, свой собственный дом.

Четвертый период семейной жизни

Четвертый период семейной жизни: суть его – родители остаются вдвоем, чтобы вместе прожить оставшиеся годы своей жизни без тесного контакта со своими детьми, с радостными воспоминаниями и утешением от встреч с ними; еще одна забота – подготовиться к переходу в вечность; память смертная, наполняющая жизнь высшим смыслом, каждое слово – благоговением и любовью, каждый жест – величием; – начало и путь к вечности, момент осмысления: какой след оставил усопший человек в нашей жизни, свидетельство, что человек внес некий свет в сумерки нашего мира, и мы должны его сохранить и преумножить; понимание и вхождение в вечность, куда перешли наши усопшие, глубокое чувствование принадлежащих тому миру ценностей, делая их своими тоже; процесс примирения со всеми при подготовке к смерти для восхождения в вечность; последнее целование умершего – момент, когда развязываются все узелки в душе и можно сказать из глубины сердца: «Прости меня!» и: «Я прощаю тебя, иди в мире»

В чем суть этого периода?

Этот период похож на первый. Дети выросли и имеют свои семьи. Родители остаются вдвоем, чтобы вместе прожить остальные годы своей жизни, но уже без тесного контакта с детьми. Так это и должно быть. Священное Писание утверждает, что брак нерасторжим и отношения мужа с женой неразрывны, но это не касается отношений между детьми и родителями. Связь «родители – дети» во многих отношениях временная. Бог говорит: «Посему оставит человек отца своего и мать свою». Семью, в центре которой Господь, непременно сопровождает благословение Божие, дарующее родителям радость. Будут радостные воспоминания, утешение от встреч с детьми и внуками, близости общения с ними.

Но будет еще одна важная забота – подготовиться к восприятию смерти как к переходу в вечность, зажить на уровне требований смерти, стать совершеннее, стать «неискаженным образом Божиим».

Какое значение имеет для супругов «память смертная»?

Когда люди живут без памяти смертной, они текущую свою жизнь проводят так, будто наскоро, небрежно пишут черновик своей жизни, который когда-то, по их мнению, будет переписан. Когда же мысль и память о смерти есть, то настоящей жизни придается высший смысл. Присутствие смерти, готовой прийти к человеку в любой момент, побуждает супругов в этот период жизни наполнять каждое свое слово благоговением, красотой, гармонией и любовью, которые за предшествующее время совместной жизни накопились в их отношениях.

Память о смерти помогает супругам делать с величием и смыслом все то, что кажется мелким и незначительным. Например, как ты подаешь на подносе чашку тому, кто находится на смертном одре, каким движением поправляешь ему за спиной подушку, с каким наполнением звучит твой голос – все это может и должно стать выражением глубины отношений.

Только память о смерти позволяет супругам жить так, чтобы не столкнуться с ужасающей очевидностью, со страшными словами: уже поздно. Поздно произнести слова, которыми они могли сказать о своей доброте и внимании, поздно сделать движение, которым можно было бы выразить глубину отношений, глубину уважения и любви.

В новой философии вопрос о свободе воли получает особое значение в системах Спинозы, Лейбница и Канта, к которому в этом отношении примыкают Шеллинг и Шопенгауэр, с одной стороны, Фихте и Мэн де Биран - с другой. Мировоззрение Спинозы есть тип чистейшего «геометрического» детерминизма. Явления физического и психического порядка с обусловленной необходимостью определяются природой протяженного и мыслящего существа; а так как это существо поистине одно, то все в мире существует и происходит в силу одной общей необходимости, всякое изъятие из которой было бы логическим противоречием. Все хотения (Обсуждение:инстинкт)и действия человека необходимо вытекают из его природы, которая сама есть лишь определённое и необходимое видоизменение (modus) единой абсолютной субстанции. Представление о свободе воли есть лишь обман воображения при недостатке истинного познания: если мы чувствуем себя свободно хотящими и произвольно действующими, то ведь и камень, с механической необходимостью падающий на землю, мог бы считать себя свободным, если бы имел способность самочувствия. Строгий детерминизм, исключающий всякую случайность в мире и всякий произвол в человеке, естественно требовал от Спинозы отрицательной оценки этических аффектов, связанных с мыслью о том, что нечто происходящее могло бы не происходить (сожаление, раскаяние, чувство греховности). - Лейбниц, не менее Спинозы отвергающий свободу воли в собственном смысле, или так наз. liberum arbitrium indifferentiae, утверждает, что все окончательно определяется волей Божей в силу нравственной необходимости, то есть добровольного избрания наилучшего. Изо всех возможных миров, заключённых в уме всеведущем, воля, руководимая идеей добра, избирает наилучший. Этого рода внутренняя необходимость, отличная от геометрической или вообще интеллектуальной необходимости спинозизма, неизбежно требуется высшим совершенством божествннного действия: Necessitas quae ex electione optimi fluit, quam moralem appello, non est fugienda, nec sine abnegatione summae in agendo perfectionis divinae evitari potest. При этом Лейбниц настаивает на той, не имеющей существенного значения мысли, что несмотря на нравственную необходимость данного выбора, как наилучшего, остается отвлечённая возможность другого, как не заключающая в себе никакого логического противоречия, и что, следовательно, наш мир, абсолютно говоря, должен быть признан случайным (contingens). Помимо этой схоластической дистинкции, детерминизм Лейбница существенно отличается от спинозизма тем, что мировое единство, по воззрению автора монадологии реализуется в совокупной множественности единичных существ, имеющих собственную действительность и постольку самостоятельно участвующих в жизни целого, а не подчиненных только этому целому, как внешней необходимости. Притом в самом понятии единичного существа, или монады, Лейбниц выдвинул признак деятельного стремления (appetitio), вследствие чего каждое существо перестает быть страдательным орудием, или проводником общего мирового строя. Допускаемая этим воззрением свобода сводится к собственной природе каждого существа как жизнедеятельного, из самого себя органически развивающего своё содержание, то есть все прирождённые ему физические и психические потенции.

Таким образом, здесь дело идёт только о воле существа как производящей причине (causa efficiens) его действий, а никак не о его свободе по отношению к формальным и конечным причинам (causae formales et c. finales) его деятельности, которые и по Лейбницу с безусловной необходимостью определены идеей наибольшего блага в представлении самой монады, а в уме абсолютном - идеей наилучшего согласования всех прошедших, настоящих и будущих деятельностей (предустановленная гармония).

Свобода воли у Канта

Совершенно новую постановку получает вопрос о свободе воли у Канта. По его воззрению, причинность есть одна из тех необходимых и всеобщих форм представления, по которым наш ум строит мир явлений.

По закону причинности, всякое явление может возникнуть только в виде следствия другого явления, как его причины, и весь мир явлений представляется совокупностью рядов причин и следствий. Ясно, что форма причинности, как и все прочие, может иметь силу лишь в области законного её применения, то есть в обусловленном мире явлений, за пределами которого, в сфере бытия умопостигаемого (ноумены), остается возможность свободы. Об этом запредельном мире нам ничего теоретически не известно, но практически разум открывает нам его требования (постулаты), одно из коих есть свобода. Как существа, а не явления только, мы можем из себя начинать ряд действий не по необходимости эмпирически перевешивающего побуждения, а в силу чисто нравственного императива, или из уважения к безусловному долженствованию. Теоретические рассуждения Канта о свободе и необходимости отличаются такой же неясностью, как и его взгляд на трансцендентального субъекта и на связь последнего с субъектом эмпирическим. Поставить учение Канта о свободе воли на определённую метафизическую почву и довести его здесь до ясности пытались У. Шеллинг и Шопенгауэр, которых мысли по этому предмету могут быть поняты и оценены лишь в связи с их собственной метафизикой (см. Шеллинг, Шопенгауэр). Фихте, признавая верховным принципом самодействующее, или самополагающееся, я, утверждал метафизическую свободу, причём он, в отличие от Канта, настаивал на этой свободе более как на творческой силе, нежели как на безусловной нравственной норме. Французский Фихте - Мэн де Биран, внимательно рассмотрев активную и волевую сторону душевной жизни, возделал психологическую почву для понятия свободы воли как производящей причины (causa efficiens) человеческих поступков. - Из новейших философов лозаннский проф. Шарль Секретан утверждает в своей «Philosophie de la liberté» примат волевого начала над умственным и в человеке, и в Боге, в ущерб Божественному всеведению, из которого Секретан исключает знание свободных человеческих поступков до их совершения. Заключительную постановку и решение вопроса о свободе воли - см. Философы; там же литература.

Принцип свободы воли имеет следствия в религии, этике и науке. К примеру, в религии свобода воли подразумевает, что желания и выбор человека могут сосуществовать с божественным всеведением. В этике существование свободы воли определяет моральную ответственность людей за свои действия. В науке изучение свободы воли может выявить способы прогнозирования человеческого поведения.

Энциклопедичный YouTube

1 / 5

✪ Свобода воли - Жак Фреско - Проект Венера

✪ У нас нет свободы воли?

✪ Большие вопросы о свободе воли

✪ Маргинал поясняет за детерминизм и свободу воли

✪ Лекция #12 Свобода воли - Жак Фреско - Проект Венера

Субтитры

Сегодня мы затронем весьма непростую тему. "Свобода воли." Большинство людей верит, что они обладают свободой воли. Странно то, что в механике, когда кто-то говорит "машина выключена" это на самом деле не так. Либо провода не соединены, либо их закоротило. Даже автомеханик ищет причины изменения поведения автомобиля. Если машину тянет вправо или влево, он проверяет одинаковое ли в шинах давление. И иногда оказывается, что оно разное. Иногда газонокосилка не срезает траву. Возможно лезвия затупились, а может, скорость вращения слишком мала. Поэтому ищут причины, ответственные за поведение механического устройства. Если же вы сделали крылья у вентилятора не под углом, он будет крутиться, но ветра не будет. Именно этот угол создаёт ветер. Но конечно, точнее - угол толкает воздух, а не создаёт ветер. Также ветрогенератор приводится в движение за счёт наклона лопастей, но для этого нужен еще и ветер. Говорят, влага поднимается с земли. На самом деле, это солнце испаряет её. Солнце нагревает воду, и маленькие капельки, быстро двигаясь во все стороны, поднимаются. Но они поднимаются не сами по себе. На них воздействует солнце. Мы склонны уравнивать все в природе. Иногда мы говорим: "Дерево упало." Но дерево не падало. Его ветви выросли и центр тяжести сместился так, что корни не могут больше зацепить достаточно земли, чтобы держать дерево. Также ветер мог подействовать на дерево и заставил его упасть. Но это было вызвано не только ветром, а также силой притяжения и ассиметрией баланса. Однако люди считают, что они обладают свободой воли, свободой выбора. Свобода воли значит, что выбор был сделан без какой-либо причины. Если причина была, то это уже не свобода воли. Другими словами, если вы проголодались, если организм израсходовал много энергии, у вас появляются разные ощущения. Жажда, голод. И именно жажда заставляет вас захотеть стакан воды. Если бы в организме не было такого датчика, как чувство жажды, человек бы высох и умер. Если на вас села муха или овод, но вы этого не чувствуете, он будет жалить вас беспрерывно. Но так как у вас есть ощущения, что значит механизм ответной реакции, вы шлёпнете муху. Похоже, что всё в природе подчиняется её законам. Например, луна вращается вокруг Земли, потому что гравитационное поле держит её на орбите. То же самое с Землей. Вращение Земли также вызвано физической силой. Нечто в природе отвечает за эти вещи. Магнит на самом деле не притягивает другие предметы, однако существует определенный механизм, который отвечает за притяжение. Люди давно обнаружили, что если спустить в ущелье шар на веревке, то он придвинется ближе к стенке. Похоже, что предметы определенного типа и массы притягиваются. Поэтому, если спустить шар в ущелье, он сместится ближе к стенке обрыва. Можно было бы углубиться в теории о том, как это работает, но в данном случае это не играет большой роли. Если самолёт разгоняется перед взлётом, ему легче оторваться, если дует определенный ветер. Однако при посадке, если ветер дует параллельно и с той же скоростью, то самолёт начнет падать. Нужен ветер, чтобы поддерживать его. Также человек не видит глазами. Ему нужен свет. А если кто-то скажет: "Но я-то могу видеть," - отведите его в темную кладовку и попросите видеть. И он не сможет, пока там нет света. Человек не видит глазами. Чтобы видеть нужно сочетание сетчатки, мозга, глаз, света и множества других факторов. Всё подчиняется силам природы. Мотыльки, например, стремятся лететь к свету. У них есть то, что мы называет антенной. Это датчик тепла. И когда мотылёк оказывается у огня, антенна вызывает в нём реакцию лететь прочь от пламени. Мотылёк без антенны залетел бы в огонь. Именно антенна служит причиной того, что он отлетает. Машина может реагировать на окружение, только если оснастить её датчиками. Например, слепому человеку нужна трость, чтобы увидеть предметы перед ним, так как у него нет визуальных датчиков. Кто-то скажет: "Слепой запнулся о бревно". Это не так. Ведь у него нет датчиков, которые бы сообщили ему, что на дороге бревно. Если врач узнаёт о повреждениях ваших датчиков, он порекомендует очки или операцию на глаза, или замену роговицы, или слуховой аппарат. Если вы потеряли слух, вы не услышите, как на улице к вам приближается грузовик, и можете попасть под него. Если вы слышите, то у вас есть по крайней мере один датчик, который сообщит вам о приближающемся автомобиле. Поэтому глухие люде чаще попадают под машины. Но не потому что они глухие, а потому что не могут воспринять угрозу органами чувств. В старые времена говорили, что человек обладает шестью чувствами, будто их действительно шесть. Есть чувство полноты от переедания. Есть чувство боли внутри тела. Что-то чешется, что-то горит. У человека намного больше шести чувств. Вы можете сказать, что вы знаете только о шести, но нельзя говорить, что их только шесть. Есть чувство сытости, чувство усталости - о них вам не говорят. Вы не сможете назвать точное количество чувств до тех пор, пока не проведёте исследования всего, на что реагирует человек. Тогда можно будет перечислить все найденные вами события, на которые человек может реагировать. Очень редкие люди способны ощущать магнитное поле. Так же и некоторые виды птиц. Если прикрепить магнит к голове такой птицы, она потеряет чувство направления. То же самое с рыбами. У них есть чувства, которых нет у нас. Я говорю не о "хорошо", "плохо", "правильно" или "неправильно". Я говорю о том, при помощи чего человек реагирует. Если свет становится всё ярче и ярче, вы начнёте щуриться. Если станет еще ярче, вы закроетесь рукой, чтобы защититься от света. Кто-нибудь скажет: "Я закрылся рукой, чтобы защититься от света." Но он закрылся бы, даже если бы не мог говорить. Необязательно уметь говорить. Понимаете? Люди думают, что они вольны выбирать. Но есть примеры, доказывающие обратное. Я назову некоторые из них. Если вы выросли в племени, где люди внешне очень отличаются от нас, вам будет нравиться внешность людей племени. Поэтому я и говорю, что "красоты" как понятия не существует, это результат влияния среды. Вы склонны отдавать предпочтение блондинкам или рыжеволосым девушкам, что предопределяется фильмами, книгами и людьми в вашей жизни. Мы не всегда знаем, что именно вынуждает нас сделать определенный выбор. Например, если каждый раз, когда вы встречаете человека с желтыми точками на лице, он избивает вас, то, когда вы в следующий раз увидите человека с жёлтыми точками, вы перейдете на другую сторону улицы. Вы скажете: "Я избежал человека с жёлтыми точками." Это не так. Это называется условный рефлекс. Вы обусловлены реагировать на жёлтые точки. Хотя это и не значит, что все кто с жёлтыми точками будут вас избивать. Люди проецируют. Причём некоторые проекции очень важны для выживания. Например, если вы съели определенную траву и у вас заболел живот, то в следующий раз, увидев похожую траву, вы предупредите остальных не есть её. Потому что все ваши решения основываются на вашем прошлом жизненном опыте. Если вы трогали листья ядовитого плюща, позже у вас на руках появятся волдыри. Но вы можете и не знать, что это из-за плюща. Чтобы выяснить это, нужно вести записи того, что вы трогали, а затем смотреть на руку, не пошла ли та же реакция. Так же и здесь, сыпь на руках предопределяет ваши решения. Если вы познакомились с очень темпераментный рыжеволосой девушкой, и следующая рыжая девушка, которую вы встречаете, также очень темпераментна, вы вероятно посоветуете другу: "Держись подальше от рыжих! Они чересчур темпераментные". Но это не так. Эта лишь ваша реакция на определённых рыжеволосых девушек. Если гомосексуалист прикоснется к вам, вы оттолкнёте его руку и скажете: "Что это с ним?". Геи обусловнены иначе, чем обычные люди. Они не "плохие". Никто не "плохой". Вот поэтому общество и не верит в свободу воли. Оно говорит: "Не воруй." Если вы поймали мальчишку на воровстве, вы шлёпнете его по рукам. Но только, если вы поймали его. Так вы прививаете детям чувство морали, чувство поведения, шлёпая их по рукам или держа собаку на поводке. Все собаки делают, что хотят, поэтому их и держат на поводке. Если собака пытается сделать что-то своё, вы тянете её за поводок. Поэтому ей всегда приходится подчиняться. Но если собаку отпустить, она будет опять сама по себе. Если не укрощать собаку, она будет делать то, что ей самой хочется. То же происходит с людьми. Если парень скажет тому, что ниже ростом: "Принеси мне воды", а тот не пойдёт, парень ударит его. В другой раз просьба принести воды будет выполнена. Будь парень ниже ростом сильнее, он бросил бы более слабого в другой конец комнаты. И ответил бы: "Я лучше себе воды принесу". Это результат обуславливания. Заявлять о свободе воли высокомерно со стороны человека, будто он единственное существо в мире, которое не реагирует на определенные стимулы. Все решения - это производные ваших прошлых реакций. Если вам нравится человек, вы вступаете в брак. В старые же времена люди просто переезжали друг к другу, но этим было трудно управлять. В том смысле, что прявящей группе трудно управлять людьми, если не создавать законов. Например, "Не бери ничего из его хижины." "Не бери ничего из её хижины." Они вынуждены изобрести что-то вроде правил, чтобы общество функционировало. Другими словами, если бы кто попало брал вещи из вашей избушки и если бы вы принесли с охоты пять кроликов, а я украл четырёх из них, племя бы не функционировало. Поэтому этика - это результат неспособности управлять системой. Понимаете? Все моральные принципы были изобретены людьми. Особенно, если вместе живёт больше, чем четыре человека, им придётся ввести законы и правила. Как например, "Не бери эти лук и стрелы, он их сделал." Для этого и выдумываются такие слова как "Это неправильно". Но если у человека нет с собой оружия, и на его пути попадается лев, при этом ваше копьё лежит неподалёку, он возьмёт его на время. Он не крадет. Он берёт его на время и мечет в льва, так как это единственное, что он знает, что защитит его. Он скажет: "Я решил взять копьё, хотя и знал, что оно твоё, но другого выбора у меня не было." И тогда судья может смягчить приговор. Снисходительный судья - это человек с большим жизненным опытом. Обычный же судья воспитан верить в "правильно", "неправильно", "хорошо", "плохо", "черное", "белое". Его решения по-адски жестоки. Но если человек уедет жить в другую страну и увидит иные ценности и взляды, он поймёт, если вы скажете: "Разные культуры навязывают людям разные ценности". Никому не будет дела, если вы съедите одну виноградинку из полной чаши с фруктами. Но если вы забрали единственную виноградинку, закон будет суров. В дефицитной среде больше законов. Понимаете? Чем реже предмет, тем больше законов. Так же, если человек физиологически ограничен, у него дефицит. Он смотрит, как вы ходите, как вы бегаете по лестнице, и завидует вам, потому что вы обладаете более широким диапазоном поведения. Но, если дать ему шанс пережить это поведение, он больше не будет вам завидовать. Поэтому иногда, зависть - это побочный продукт поведения, которое вам недоступно. Переведено на сайте www.notabenoid.com https://notabenoid.com/book/22501/74093 Переводчики: Lingva, iimuhin

В западной философии

Инкомпатибилизм

Позиция инкомпатибилизма заключается в том, что свобода воли и детерминизм несовместимы, и, таким образом, главный вопрос заключается в том, предопределены ли действия людей. Жёсткие детерминисты, такие как Мартин Лютер (в книге «О рабстве воли ») и Поль Гольбах (в «Системе природы ») , принимают позицию детерминизма и отрицают свободу воли. Метафизические либертарианцы, такие как Томас Рид или Роберт Кейн, отвергают детерминизм и считают, что свобода воли существует и какая-либо из форм индетерминизма верна. Существует также точка зрения, что свобода воли невозможна как при детерминизме, так и при индетерминизме.

Основной аргумент инкомпатибилистов заключается в том, что если поведение человека является механистическим, как у заводной игрушки или робота, то у людей нет свободы воли. Этот аргумент был отвергнут Дэниелом Деннетом на том основании, что даже если люди и имеют нечто общее с этими предметами, они всё равно могут в значительной степени от них отличаться.

Американский публицист и философ Сэм Харрис возражает Деннету :

Инкомпатибилизм играет ключевую роль в идеалистической теории свободы воли. Большинство инкомпатибилистов отрицают идею о том, что свобода действия заключается исключительно в сознательности поведения. Они считают, что свобода воли подразумевает, что человек является первичной причиной своих действий. Он должен являться Causa sui в традиционном понимании. Чтобы нести ответственность за свой выбор, необходимо являться причиной этого выбора, под этим понимается, что не существует предшествующей причины для выбора. Таким образом, если свобода воли существует, то человек является первопричиной своих действий. Если же детерминизм верен, то любой выбор человека вызван событиями, которые находятся вне его контроля. Этот аргумент оспаривался различными компатибилистами.

Кроме философских аргументов в пользу инкомпатибилизма, существуют и биологические.

Например, публицист и философ Сэм Харрис приводит ссылки на следующие эксперименты:

Метафизический либертарианизм

Метафизический либертарианизм является одной из философских позиций инкомпатибилизма. Сторонники либертарианизма считают, что концепция свободы воли подразумевает, что индивидуум в определённых обстоятельствах может сделать выбор из нескольких возможных действий.

Либертарианизм делится на нефизические и физические или естественные теории. В нефизических теориях считается, что события в мозге, приводящие к действию, не сводятся к физическим объяснениям. Подобный дуалистический интеракционизм предполагает, что нефизический разум, воля или душа влияет на физическую причинность.

Некоторые метафизические либертарианисты, такие как Уильям Оккам и Томас Рид , полагают, что существование нефизического агента, ответственного за свободу, не может быть выявлено при помощи эмпирических или философских методов, поскольку в противном случае это повлекло бы за собой парадокс, так как доказательство привело бы к заключению, разрушающему необходимую свободу.

Жёсткий инкомпатибилизм

Компатибилисты часто определяют свободу воли как наличие у агента свободы действия. Артур Шопенгауэр писал: «Человек может делать то, что он желает, но не может желать что ему желать». Другими словами, несмотря на то, что агент может обладать свободой действия согласно собственному мотиву, природа этого мотива предопределена.

Свобода воли как непредсказуемость

В своей книге Elbow Room Деннет аргументирует в пользу компатибилистской теории свободы воли, эти же идеи он впоследствии развил в книге Freedom Evolves . Основная идея заключается в том, что если исключить Бога, всезнающего демона и прочие подобные возможности, то вследствие хаоса и пределов наших знаний о текущем состоянии мира будущее является плохо опредёленным для всех конечных существ. Ожидания же, в свою очередь, определены хорошо. Возможность совершать альтернативное действие может иметь смысл только по отношению к этим ожиданиям, а не к неопределённому и неизвестному будущему.

Согласно Деннету, поскольку индивидуумы могут действовать отлично от чьих-либо ожиданий, свобода воли существует. Инкомпатибилисты указывают, что проблема этой идеи заключается в том, что мы можем являться лишь автоматами, реагирующими предсказуемым образом на стимулы в нашей среде.

Другие взгляды

Взгляды некоторых философов не попадают под классификацию компатибилизма или инкомпатибилизма. К примеру, Тэд Хондерих (англ.) русск. считает, что детерминизм верен, однако инкомпатибилизм и компатибилизм - нет, и проблема в действительности заключается в другом. Хондерих заключает, что детерминизм верен, поскольку квантовые процессы не могут быть определены в пространстве и времени. Даже если бы они являлись событиями на микроуровне, нет оснований считать, что они играют заметную роль на макроуровне. Он считает, что инкомпатибилизм ложен даже если верен детерминизм, и индетерминисты не могут дать обоснование происхождению воли. Он отрицает компатибилизм, поскольку тот оперирует лишь одним понятием свободы. В действительности же понятия свободы два: намеренность действия и происхождение воли. Оба понятия необходимы, чтобы объяснить свободу воли и ответственность. Если же мы откажемся от этих понятий, то откажемся и от моральной ответственности. С одной стороны, у нас есть интуиция, с другой - научные факты. И проблема заключается в разрешении конфликта между ними.

Свобода воли как иллюзия

Дэвид Юм рассматривал возможность, что весь спор о свободе воли является лишь словесным. Он предположил, что объяснением может служить ложное чувство или кажущийся опыт, который ассоциирован с нашими действиями когда мы их производим. В ретроспекции же мы понимаем, что они были необходимы и предопределены изначально.

Неврология и психиатрия

Известно несколько расстройств, связанных с работой мозга, при которых действия не находятся полностью под контролем субъекта. Хотя сами по себе такие расстройства не опровергают существование свободы воли, изучение таких состояний могут помочь в разработке моделей и понимании того, как мозг создает подобные ощущения.

Одним из важных диагностических симптомов шизофрении является иллюзия нахождения под контролем внешнего воздействия. Люди страдающие шизофренией иногда описывают свои ощущения, как если бы определённые производимые ими действия не были ими инициированы или не находились под их контролем. Такие ощущения иногда сравнивают с состоянием робота, находящегося под чьим-то контролем. Хотя механизмы шизофрении на данный момент малоизвестны, существует гипотеза, что галлюцинации и иллюзия контроля появляются вследствие неправильной работы систем мозга, отвечающих за сверку двигательных команд и сигналов, получаемых от тела.

Детерминизм и эмерджентное поведение

Свобода воли в буддизме

В начале XX века известный буддолог Ф. И. Щербатской считал, что в буддизме не признаётся свобода воли какой-либо личности или души вследствие того, что согласно анатмаваде или фундаментальной буддийской доктрине о «не душе », буддизм отрицает существование самой души или личности. Буддизм, отмечал Щербатской, рассматривает жизнь как безличностный всеобщий процесс, который развивается в соответствии с законом причины и следствия (законом кармы) . В то же время санскритолог Р. Пишель считал, что Будда был сторонником существования свободы воли и указывал на её существование следующими словами: «Я учу, что есть действие, дело, воля» .

В современной буддологии считается, что свобода воли прямо связана с концепцией кармы. Согласно последней концепции, у кармы существуют две части: дайва (судьба) и пуруша-кара («человеческое действие»). Первая часть кармы связана с прошлыми поступками и является частью, которую человек не может изменить. Вторая часть является «сво­бодной инициативой», с помощью которой человек может действовать таким образом, чтобы создать условия для изменения будущего. В качестве предельного проявления пуруша-кары человек может «прекратить действие закона кармы» и достигнуть нирваны .

1. «Дхармы сознания обладают свойством подавлять и направлять действие других дхарм».
2. При помощи четаны (намерения) осуществляется выбор участи человека, ведущей к «религиозной добродетели» или «омрачениям».

Таким образом, указывает Лысенко, свобода выбора является «объективным» событием, появляющимся вследствие действия прочих внешних и внутренних событий, которые, в свою очередь, не отделены друг от друга, а являются «единством многих дхармических линий» .

Вера в свободу воли

Проводилось несколько исследований, в которых пытались выяснить, придерживаются ли люди инкомпатибилистских взглядов на свободу воли. Эдди Намиас обнаружил, что инкомпатибилизм не является интуитивным и детерминизм не отменяет моральную ответственность. Эдвард Кокли пришёл к выводу, что инкомпатибилизм интуитивен и детерминизм все-таки отменяет ответственность. Другие исследователи предположили, что взгляды на инкомпатибилизм во многом зависят от обстоятельств, насколько тот или иной поступок вызывает эмоциональный отклик . Они пришли к выводу, что свобода воли является универсальной концепцией, и что большинство участников исследования считают, что (a) вселенная недетерминистична и (b) моральная ответственность не совместима с детерминизмом .

Некоторые исследования указывают на то, что вера людей в свободу воли противоречива. Эмили Пронин и Мэттью Куглер пришли к выводу, что люди верят в то, что обладают большей свободой воли, чем другие .

Исследователи также выяснили, что люди рассматривают действия более свободными если человек противостоит внешним силам, планирует, или совершает случайные действия. Интересно, что «случайные» действия могут быть невозможны. Когда участников просили выполнять задачи в случайной манере (к примеру, генерирование случайных чисел), их поведение выявляло множество паттернов .

См. также

Примечания

1. Виталий Николаевич Кузнецов. Французский материализм XVIII века . - Мысль, 1981-01-01. - 312 с.
2. Dennett, D. (1984). Elbow Room: The Varieties of Free Will Worth Wanting . Bradford Books. ISBN .
3. Харрис Cэм. Свобода воли, которой не существует . - Альпина Паблишер. - 60 с. - ISBN 9785961439458 .
4. Libet, Benjamin; Gleason, Curtis A.; Wright, Elwood W.; Pearl, Dennis K. (1983). «Time of Conscious Intention to Act in Relation to Onset of Cerebral Activity (Readiness-Potential) - The Unconscious Initiation of a Freely Voluntary Act». Brain .106 : 623-642. doi :10.1093/brain/106.3.623 . PMID .
5. John-Dylan Haynes. Decoding and predicting intentions // Annals of the New York Academy of Sciences. - 2011-04-01. - Т. 1224 . - С. 9–21 . - ISSN 1749-6632 . - DOI :10.1111/j.1749-6632.2011.05994.x .
6. Itzhak Fried, Roy Mukamel, Gabriel Kreiman. Internally generated preactivation of single neurons in human medial frontal cortex predicts volition // Neuron. - 2011-02-10. - Т. 69 , вып. 3 . - С. 548–562 . - ISSN 1097-4199 . - DOI :10.1016/j.neuron.2010.11.045 .
7. Patrick Haggard. Decision time for free will // Neuron. - 2011-02-10. - Т. 69 , вып. 3 . - С. 404–406 . -